Опубликовано в: Имидж государства/региона: современные подходы : новые идеи в теории и практике коммуникации: сб. науч. трудов. Вып. 3 /отв. ред. Д.П. Гавра. – СПб.: Роза мира, 2009. – 264 с.
Д. П. Шишкин, Н.Н. Журавлёва
Основные подходы к определению культурной составляющей внешнего имиджа государства
Многозначность понятия «культура», наличие множественности ее аспектов, многообразие выполняемых культурной составляющей функций позволяет различным авторам по разному характеризовать роль и место этой составляющей в формировании внешнего имиджа страны.
Мы предлагаем обозначить ряд основных подходов к определению культурной составляющей в государственном имиджировании для внешних целевых аудиторий.
1.1. Культуральный детерминизм
Данный подход объединяет ряд весьма различающихся теорий, общим для всех них является признание культуры определяющим (а, может быть, и единственным) фактором формирования имиджа.
В своем наиболее «широком» варианте этот подход по существу сводит к культуре все проявления деятельности того или иного этноса, нации. Так известный русский философ Г.Федотов писал: «Нация, разумеется, не расовая и даже не этнографическая категория. Это категория прежде всего культурная, а во вторую очередь политическая. Мы можем определить ее как совпадение государства и культуры»[1]. Сторонники концепции локальных цивилизаций также по существу сводили тот или иной «культурно-исторический тип» к проявлениям уникальных культурных ценностей — следовательно, формирование оценочного отношения к каждой из цивилизаций зависит исключительно от восприятия ее культуры.
Если следовать основным положениям современной теории культурального детерминизма (Р. Хоггарт, Р. Вильямс, С. Халл), то определяющая роль в международном информационном влиянии принадлежит именно культуре и идеологической борьбе, артикулируемой СМК. По существу, главная тема современных культуральных теоретиков – это связь деятельности таких институтов, как СМИ и культура[2].
Еще одно проявление данного подхода вполне закономерно содержится в высказываниях лиц, по своему положению и должности обязанных «утверждать» приоритетность культурного фактора. Так, на встрече Совета по культуре и искусству с Президентом РФ в мае 2007 г. Искусствовед, главный редактор журнала «Искусство кино» Д.Б. Дондурей, определил культуру как «наследственный код нашей уникальности, самостоятельности, ментальности, сохранения территории и трансляции во времени» и как «способ настройки и проектирования каждого миллиметра нашей жизни – колоссальный и неисчерпаемый ресурс защиты от дефицита личности, особенно при переходе в будущее информационное и глобальное общество»[3].
Итак, в рамках данного подхода «сосуществуют» достаточно умозрительные, теоретические построения, призванные обосновать приоритетность культуры в жизни социума и вполне конкретные, прагматические концепты, имеющие основной целью доказать необходимость особого внимания к данной сфере при формировании имиджевой политики.
1.2. Подход «доминирующего фактора»
На наш взгляд, подход, получивший название «культурального детерминизма», является одним из вариантов более общего подхода, который характерен выделением доминирующего фактора (сферы), определяющего направленность формирования имиджа, задающего всем другим факторам (сферам) вектор развития.
Так, Д. Замятин описывает структуру образа страны как своеобразную «матрешку»: стержневой образ спрятан внутри нескольких «упаковок». Например, в качестве стержневого образа для Германии можно рассматривать немецкую философию, германский милитаризм, культурно-историческую обособленность немецких земель, центральное географическое положение в Европе.
Стержневой образ предполагает свое определенное «ветвление» и продуцирование вторичных и «поддерживающих» образов». Отметим, однако, что стержневой образ страны может быть различным у различных целевых аудиторий (вряд ли массовая аудитория оценивает образ Германии через призму немецкой классической философии), кроме того, внешний имидж территориального образования не является застывшей конструкцией, очевидно, что наполнение стержневого образа в определенной степени и динамично.
Общая модель внешнего имиджа государства, предложенная Э. Галумовым, включает в себя различные «образы государства», «расположенные» в определенной последовательности. Данная последовательность, по мнению автора, демонстрирует очередность «продвижения образа страны в наше сознание».
В первую очередь, по мнению Э. Галумова, в массовое сознание проецируется политико-географический образ страны.
Затем на сформированный политико-географический образ наносится привлекательный природно-ресурсный образ.
Природно-ресурсный образ дает основу для цивилизационно-культурного образа, представляющего собой концентрацию национальных культурных знаков, символов и черт народа, страны в историческом и цивилизационном измерении. На природно-цивилизационно-культурный фон накладывается социоментальный образ народа, определенный Э. Галумовым, как концентрация ведущих социальных признаков, символов, черт народа в ментальном отношении.
Далее положительность социально-ментального образа подкрепляется результатами труда народа в виде производственно-экономического образа.
Завершает череду перечисленных образов национально-ценностный образ – концентрация ведущих знаков и символов, выражающих государственные интересы, цели и устремления в национально-идейном отношении. Национально-ценностный образ указывает на приоритетную национальную цель, смысл бытия, идентифицирует государство и его народ с историческими ценностями, предлагаемыми миру и последовательно отстаиваемыми государством на мировой арене.
Э. Галумов утверждает, что последовательность формирования имиджа страны должна проходить строго от стадии политико-географического образа к национально-ценностному, иной подход нарушит логику восприятия и может привести к несоответствию задуманного образа и полученного.
На наш взгляд, концепция Э.Галумова может быть подвержена сомнению по целому ряду оснований (отметим, что эти сомнения относятся ко всему данному подходу в целом).
Во-первых, данная позиция предполагает обязательное наличие всех стадий составляющих) формирования имиджа. В качестве примеров автор приводит такие страны как США, Китай, Россия и т.д. По-видимому для другого ряда стран ряд составляющих может быть представлен весьма ограничено, или отсутствовать в восприятии внешних аудиторий вообще.
Во-вторых, формирование внешнего имиджа хотя и рассматривается как процесс, однако заданная схема не учитывает ситуативности восприятия, возможности иных расстановок приоритетов в конкретных обстоятельствах.
В-третьих, в зависимости от ценностных ориентаций тех или иных целевых групп, приоритетности для них того или иного фактора последовательность стадий формирования внешнего имиджа государства может в значительной степени варьироваться.
1.3.Сферный подход
Данный подход представлен в нашем исследовании работами Д.П. Гавры. По-видимому, одной из задач автора была попытка преодоления тех проблем и сложностей с которыми столкнулись авторы подхода названного нами «подход доминирующего фактора».
Сферный подход опирается на построение структурной модели внешнего имиджа государства, разделенной на предметно обособленные имиджевые сферы.
Данная модель имеет следующие компоненты: стратегический компонент, природно географический компонент, политический компонент, историко-культурный компонент, социально экономический компонент, ментально-архетипический компонент, лидерский компонент, массово-культурный компонент.
Принципиальным отличием данной модели от подхода, предложенного Э.Галумовым (помимо иного «наполнения» составляющих имиджа) является отказ от понятия приоритетности того или иного фактора. Компоненты, возможно, и не равнозначны, однако каждый из них в конкретной ситуации и для конкретной группы может оказаться доминирующем. Возможны варианты противоречивого восприятия различных компонентов имиджа, а также компенсации слабого развития одного фактора другим.
Согласно данному подходу сфера культура в структурной модели внешнего имиджа выделяется наряду с другими областями жизни и деятельности человека и гражданина отдельно взятого государства.
Обратим внимание на наличие в модели такого компонента как «массово-культурный», существующего параллельно с историко-культурной составляющей. Такая точка зрения связана с разделением автором понятий обыденный и специализированный имидж.
1.4. Компенсаторный подход
Данный подход мы связываем с наличием у культурной составляющей внешнего имиджа государства особой функции, которую мы назвали компенсаторной. Эта функция может реализовываться в весьма различных вариантах:
— как «компенсация» слабости других компонентов при необходимости продвижения страны за рубежом;
— как повод для продолжения контактов в одной области при обострении отношения между странами;
— как технология «мягкой экспансии» на зарубежные рынки.
Исторически вмешательство государств во внешнюю культурную политику наиболее сильно проявлялось в период обострения политического и идеологического соперничества на мировой арене. Кроме того, к использованию этого ресурса как некой «компенсации» прибегали государства, находящиеся в политическом или экономическом упадке (например, в процессе распада своих колониальных империй) или же, наоборот, на пути мощного экономического подъема. В последнем случае государство считало, что его культурный и политический ранг в мире не соответствует его экономическому рангу (как, например, Япония начиная с 80-х годов XX в.), и пыталось ускорить необходимое «выравнивание» при помощи своей культуры. Кроме того, ряд непризнанных мировым сообществом квазигосударств или же автономных территорий пытались использовать культурную сферу для получения большего признания на мировой арене. Прежде всего это касается Тайваня с его усиленным «культурным экспортом», а также Палестины и Квебека.
На рубеже XX-XXI вв. культурный обмен между странами осуществляется по следующим направлениям: международные музейные связи, международные связи в области театра и киноискусства, международные спортивные связи, международные научные и образовательные связи, связи в области международного туризма, торгово-промышленные контакты. На сегодняшний день в международных отношениях активно используются следующие формы международного культурного обмена: форумы, фестивали, гастроли, выставки, ярмарки, дни национального языка и культуры, соревнования, конкурсы, конгрессы, конференции, программы научно-исследовательского и образовательного обмена, практика стипендий и грантов, деятельность фондов. Все эти формы начали складываться очень давно, но только в условиях интеграции и интернационализации они получили наиболее полное и последовательное развитие[4].
Культурные связи имеют существенное отличие от международных отношений в том, что культурный диалог между странами продолжается даже тогда, когда политические контакты осложнены межгосударственными конфликтами. И как прописано в «Основных направлениях работы МИД по развитию культурных связей России с зарубежными странами», «политические обстоятельства, продиктованные защитой национальных интересов страны, а также вытекающие из согласованных и принятых при российском участии на международном уровне решений, могут в отдельные временные периоды накладывать отпечаток на развитие отношений с каким-либо государством и в сфере культуры, приостанавливая их в частичном или полном объеме. Однако такую ситуацию следует рассматривать как принципиально ненормальную и не отвечающую основополагающим целям внешней культурной политики России. Политические осложнения и конфликты не должны перерастать во вражду культур»[5].
Таким образом, именно культура обладает теми уникальными возможностями, связанными с формированием позитивного образа народов, государств, который в конечном итоге помогает в решении политических проблем.
1.5. «Культурный империализм»
Все государства рассматривают пропаганду своей национальной культуры как инструмент распространения политического влияния в мире. Даже если о данной цели культурной политики страны не говорится напрямую, то культурная политика других мировых держав (прежде всего США) открыто называется «культурным империализмом». Международные отношения в области культуры служат усилению «величия» тех государств, которые в них участвуют. Устанавливается прямая связь между «глобальным» рангом нации и распространением в мире ее культуры»[6].
Нередко в качестве задачи внешней культурной политики выдвигается и т.н. «экспорт культуры», а в некоторых случаях и культурная экспансия, что обычно является продолжением внешнеполитических интересов государства и также характеризует его внешнеполитический образ. Внешняя культурная политика с ее мощной идеологической подоплекой нередко служит действенным инструментом в качестве проводника национальных интересов и средства борьбы за них.
Понятие «культурный империализм» появилось в XIX в. благодаря колониальной политике Британской империи. Однако в тот момент термин носил положительный оттенок. После Первой мировой войны «культурный империализм» приобрел отрицательное значение, что и закрепилось в энциклопедиях[7]. Контекст «холодной войны» был уникален тем, что обусловил политическую необходимость установления идеологического контроля США над определенными государствами для ликвидации распространения идей коммунизма. Наличие угрозы интересам США в мире со стороны СССР, рассматриваемого политическим истеблишментом США в качестве идеологического врага, стало определяющим фактором для активизации культурной экспансии в странах Западной Европы, Латинской Америки и Азии. Сегодня классическая трактовка понятия звучит как «использование политической и экономической мощи для распространения культурных ценностей одного государства в другом»[8].
Согласно выводам исследовательницы феномена «культурного империализма» Н.А. Цветковой, концепция культурного империализма трактовалась в разные периоды по-разному: как агрессивная экспансия США для реализации своих экономических и политических интересов как метод социального контроля над зарубежным обществом, как полная или частичная американизация, как объективный процесс глобализации и как фактор, вызывающий неприятие насаждаемой культуры у коренного населения. Всплеск критики внешней политики США в период Вьетнамской войны способствовал распространению идеи об агрессивной культурной экспансии США; окончание противостояния между США и СССР обусловило появление тезиса об американизации мирового пространства; интеграционные процессы в мире послужили толчком для развития концепции о взаимном проникновении культур[9].
И следующий (мультикультуральный) подход контрастирует с «культурно-империалистическим», наглядно демонстрируя динамику развития международных отношений, в т.ч. и в вопросе к формированию концепций культурно-лингвистической политики продвижения культуры и языка на международной арене.
1.6. Мультикультуральный подход
На фоне существования культурных границ и культурного плюрализма, поддержка существующих различий культурной политики и культурной деятельности является одним из важнейших принципов, заложенных в работу ЮНЕСКО и Совета Европы. «Все культуры формируют часть общего единого наследия человечества. Пренебрежение культурой или разрушение культуры какой-либо группы населения Земли – это потеря для всего человечества» – эти слова из Декларации о культурной политике как нельзя лучше иллюстрируют тезис, что культурные различия есть средство достижения свободного и равного обмена между культурами. Проблема политиков и общества заключается в том, как наилучшим образом реализовать этот идеал на практике. Какие специфические меры необходимо принять, чтобы избежать риска погружения культуры в некое не имеющее оттенков целое, как поощрить разнообразие, как разработать позитивный план, который мог бы примирить отдельные общности с политикой государства? К сожалению, ответы на эти общие для всей Европы вопросы не могут отличаться такой же общностью. Правда, сегодняшний подход Европейского Союза состоит в том, чтобы «создать нейтральное европейское пространство, внутри которого его составные национальные культуры смогут работать вместе и согласованно»[10].
Сложно определить границы национальной культуры, включающей в себя и язык, и литературу, и искусство. С одной стороны, принято считать, что искусство национально, но что именно отличает одно национальное искусство от другого, если истоки современного искусства лежат в самых разных культурах? Перечисление объективных признаков, с помощью которых группы людей отграничивают себя от других (особый язык, антропологический тип, общность культуры, общая история, связь с территорией, ассоциация с государством), ни в своем полном наборе, ни в том или ином сочетании отдельных элементов не объясняет, отчего данная группа думает о себе в национальных категориях.
Вот какое определение национальной (российской) культуры фигурирует на сайте транснационального проекта «Compendium», инициированного в 1998 г. Комитетом по культуре Совета Европы и осуществляемого Европейским исследовательским Институтом сравнения культурной политики и искусства (ERICarts, Бонн, Германия): «Национальное понимание культуры, сформулированное интеллигенцией, основано на высоком уважении фундаментальной социальной и этической роли, которую играет национальная культура в России. Теоретически национальная культура рассматривается как базисный элемент общественного самосознания и всеобъемлющая система ценностей, которая формирует национальную идентичность (и мы бы добавили здесь – национальную идею) и влияет на любой из государственных секторов и гражданское общество. В таком государстве как Россия (демократическом, светском, культурно-разнообразном) основная роль культуры широко воспринимается именно как обеспечение основы для духовных и моральных ориентиров, социального согласия, формирования национальных идей, а также целостности нации. В массовом сознании культура также понимается как общественное благо и публичная сфера знаний и интересов, включающая массмедиа как средство их трансляции и распределения.
Цели публичной дипломатии, как можно их определить, таковы: «необходимо пытаться завладеть умонастроениями значительных групп» (апеллировать в первую очередь к общественному мнению) и «нацию необходимо воспринимать как систему коммуникаций»[11]. При этом необходимо помнить, что некоторые нации изначально менее культурно интегрированы, чем другие. Тем не менее, считаем, что использование коммуникационного подхода в выстраивании отношений между представителями различных народов внутри отдельно взятого государства, а также за его пределами является залогом благоприятного социального климата в данной стране и лежит в основе любых внешнеполитических акций. О применении и развитии PR-подхода, основанного на «реляционной коммуникации» («relational communication») с целью построения благоприятных межэтнических отношений в мультикультурных государствах, довольно убедительно пишет в своей статье американский специалист в области коммуникации М. Тейлор. И, судя по всему, представление о «нации как о системе коммуникаций» акторами политического процесса и экспертного сообщества, то есть организаторами и проводниками государственной политики в той или иной сфере, благоприятно скажется как на внутреннем, так и на внешнем «потреблении» этой политики.
Говоря о продвижении многонациональной культуры за рубежом, следует подразумевать продвижение культурного бренда отдельного государственного субъекта или национальной автономии, как одного из комплексов, входящих в процесс продвижения бренда общенациональной культуры во всем ее этническом единстве и многообразии. Так, например, российская (полифоничная по своему определению) культура может рассматриваться как «зонтичный бренд» по отношению ко всем культурам народов, населяющих территорию России. Культурная политика государства при этом должна иметь целью «не консервацию этнических особенностей образующих его малых групп и народов, не превращение их в этнографические реликвии, а формирование обшей для них всех национальной культуры, которая только и позволит каждому народу сохранить то ценное, что он наследует из своего этнокультурного прошлого»[12].
1.7. Дипломатический подход (культура как зона мира и стабильности)
В современных международных отношениях, характеризующихся все возрастающей ролью информации и коммуникации, проведение государствами информационных политик в самых различных сферах превращается в стратегию национальной безопасности. Информационная политика по продвижению национальной культуры за рубежом – это создание зон мира особого типа, характерной особенностью которых становится артикулируемая в СМИ и культивируемая в обществе (с помощью различных общественных институтов) межкультурная коммуникативная близость народов, проживающих на территории тех или иных государств.
С понятием «дипломатия» связывают искусство ведения переговоров в целях предотвращения конфликтов, поисков компромиссов и взаимоприемлемых решений, расширения и углубления международного сотрудничества. Своей высшей целью дипломатия всегда считала установление мира, и именно в этом своем предназначении культура и дипломатия едины.
В настоящее время можно говорить о сложившемся феномене внешней культурной политики, которая находится в дипломатическом арсенале большинства стран. Необходимо также учитывать тот факт, что наряду с понятием «внешняя культурная политика» в современном научном и практическом обороте употребляется несколько других категорий, таких, как «культурная дипломатия» и «публичная дипломатия». Такое обилие дефиниций связано с тем, что все более широкие круги общества вовлекаются в международный культурный обмен, все более разнообразными становятся его формы.
На сегодняшний день ни в зарубежной, ни в отечественной литературе не существует единства мнений по поводу определения внешней культурной политики и культурной дипломатии. Сам термин «культурная дипломатия» ввел в оборот американский исследователь Ф. Баргхорн, который, анализируя успехи внешней культурной деятельности СССР в 30-е гг. XX в., определил его как «манипуляцию культурными материалами и кадрами в пропагандистских целях»[13]. А.В. Голубев, характеризуя этот период российской истории как «звездный час» советской культурной дипломатии[14], дает следующее определение: «Культурная дипломатия – это использование государством для достижения политических, дипломатических, пропагандистских целей существующих или специально установленных культурных, общественных и научных связей»[15].
Мы придерживаемся того мнения, что культурная дипломатия и внешняя культурная политика имеют разную природу и сферу применения. Соглашаясь с Н.М. Боголюбовой и Ю.В. Николаевой, мы полагаем, что в случае с внешней культурной политикой следует рассматривать именно политический процесс использования культуры в качестве самостоятельного инструмента, то есть тот процесс, который имеет свою концептуальную основу и содержит скоординированный, рассчитанный на долгие годы прогностический элемент[16]. Другими словами, здесь речь идет о некой общей (генеральной) стратегии как научно обоснованного прогноза развития культурного партнерства и сотрудничества между странами. Такая стратегия обычно закрепляется в документе, называемом «Концепция внешней политики», а также документально оформляется отдельно в виде концепции внешней культурной политики (как, например, в России и в Германии) либо в нескольких отраслевых базовых документах (как, например, во Франции, где отсутствует единый стратегический документ). Культурная дипломатия является важной, но не единственной частью внешней культурной политики, которая разрабатывается с учетом возможностей публичной дипломатии и осуществляется с привлечением индивидуальных инициатив в культурной, научной, образовательной и других сферах. Это совокупность форм и методов осуществления на практике внешней культурной политики.
Синонимом понятия «культурная дипломатия» еще часто называют «публичную дипломатию». Одно из наиболее универсальных определений вводится в научный оборот сотрудником информационного отдела МИДа Великобритании Гордоном Кирби[17]. Автор издания, непосредственно посвященного публичной дипломатии, отмечает, что «публичной дипломатией можно назвать ту часть дипломатии, которая преодолевает правительственный уровень и оказывает влияние на лиц, формирующих мнение и принимающих решение, а также придает ключевые идеи о Соединенном Королевстве, создавая имидж, привлекающий предпринимателей, инвесторов, студентов, гостей». Американский дипломат Эдмунд Джуилион публичной дипломатией назвал отношения между государствами, которые не задействуют традиционные связи правительств. По его мнению, публичная дипломатия предполагает открытый диалог между частными лицами и негосударственными структурами, она же предусматривает влияние на общественное мнение в иных странах с целью воздействовать на внешнюю политику этих государств. Фактически, этот термин употребляется как синоним понятия «связи с общественностью» в контексте внешней политики и как составная часть государственной пропагандистской кампании. Очевидно, что понятие «публичная дипломатия» шире понятия «культурная дипломатия».
Признание важности культуры как источника социальной стабильности, духовного здоровья нации, экономического роста и национальной безопасности обеспечивает внешней культурной политике и культурной дипломатии в т.ч. особый статус в международных отношениях.
1.8. Брендинговый (маркетинговый) подход
По мнению сторонников этого подхода привлекательность культуры и спорта занимает достойное место в продвижении любого государства. Данный фактор включает:
- Восприятие культурного наследия страны;
- Восприятие современной культуры: литература, искусство, кино, музыка и т.п.
- Спортивное превосходство;
- Наиболее ожидаемая культурная деятельность государства на основании национальных принадлежности.
Если мы говорим о «продвижении культуры», апеллируя к маркетинговым категориям стратегии, продукта, бренда, то можно дать следующее релевантное определение этому понятийному комплексу.
Мы считаем, что в основе любой политики по продвижению лежит информационное взаимодействие или коммуникация. В категориях маркетинга термин «продвижение продукта» в существенной мере идентичен термину «маркетинговые коммуникации» (или интегрированные маркетинговые коммуникации), в категориях менеджмента – термину «управленческие коммуникации». Так, в маркетинге продвижение продукта – совокупность мероприятий по доведению информации о достоинствах продукта до потенциальных потребителей и стимулирование у них желание его купить[18]. Роль продвижения заключается в налаживании маркетинговых коммуникаций с отдельными личностями, группами людей и организациями с помощью прямых (напр., реклама) и косвенных (напр., интерьер организации) средств с помощью обеспечения продаж продуктов организации. Под продуктом, как известно, принято понимать все, что можно предложить на рынке для приобретения, использования или потребления с целью удовлетворения определенных потребностей. В менеджменте продвижение – любая форма сообщений, используемых фирмой для информации, убеждения или напоминания людям о своих товарах, услугах, образцах, идеях, общественной деятельности и их влиянии на общество.
Понятие «продвижение культуры» находится на границе трех дискурсов: дипломатического, культурологического и PR-дискурса. Так, «культурная дипломатия» занимается продвижением культуры на внешнеполитическом уровне. В рамках культурологического дискурса мы говорим о формах и содержании культурных проектов – культурных продуктов, продвигаемых за рубежом. PR-дискурс объединяет различные коммуникативные стратегии и технологии в сфере менеджмента культуры, культурных/творческих индустрий, прежде всего информационно-экономическую поддержку и собственно продвижение инновационных подходов в сфере культурной политики. Таким образом, заниматься продвижением культуры, значит, понимать ее как «ресурс для достижения стабильного социально-экономического развития общества» (такое понимание культуры предлагается информационно-аналитическим агентством «Культурная политика») и использовать возможности и ресурсы культурной дипломатии с целью поддержки глобальной репутации страны на международной арене.
1.9. Коммуникативно-факторный подход
Как основание для будущего моделирования культурной составляющей внешнего имиджа государства, обозначим графически пространство функционирования предлагаемой нами модели продвижения национальной культуры за рубежом в виде коммуникативной квадратуры, состоящей из таких компонентов, как: власть, дипломатия (публичная в т.ч.), журналистика, общество.
|
|
|
Заметим, что в данной квадратуре отсутствует строго заданный вектор коммуникативных потоков. Вектор движения определяется субъектом (источником – инициатором коммуникативного процесса) и реализуется согласно общественно-государственной стратегии продвижения национальной культуры для зарубежных аудиторий. Нам представляется, что Концепция общественно-государственной информационной политики по продвижению национальной культуры за рубежом как раз и может стать таким стратегическим документом, выражающим кумулятивный интерес частно-государственного партнерства всех субъектов коммуникации, функционирующих в названной квадратуре коммуникаций, при выборе собственных целей, средств и технологий продвижения национальной культуры за рубежом.
[1] Федотов Г.П. Новое отечество // Федотов Г.П. Судьба и грехи России. Т.2. СПб., 1992. С. 245.
[2] Яковлев И.П. Современные теории массовых коммуникаций: учеб.пособ. – 2-е изд., испр. И доп. – СПб., 2007. С.90.
[3] Из стенографического отчета о заседании Совета при Президенте России по культуре и искусству. — http://www.kremlin.ru/text/appears/2007/05/132091.shtml
[4] См.: Боголюбова Н.М. Культурный обмен в системе международных отношений: Учеб.пособ. – Изд-во СПбГУ, 2003. С. 57.
[5] Основные направления работы МИД России по развитию культурных связей России с зарубежными странами, 13 февраля 2004 // www.mid.ru
[6] Lombard, A. Politique culturelle internationale. Le modèle française face à la mondialisation. 2003. P.44.
[7] Kuklick B. The Future of Cultural Imperialism // Diplomatic History. 2000. Vol. 24. N 3. P. 503-508.
[8] Bullock A., Stallybross 0. The Harper Dictionary of Modem Thought New York, 1977.
[9] См.: Цветкова Н.А. Дискурс культурного империализма // Цветкова Н.А. Cultural imperialism: международная образовательная политика США в годы «холодной войны». — СПб.: Изд-во СПб. ун-та, 2007. С. 41-49.
[10] The European report of culture and development. Strasbourg, 1995. P.34.
[11] Шиллер Г. Культурный империализм: источники, содержание и современные модели. — www.psyfactor.org/shiller2.htm
[12] Межуев В.М. Национальная культура как явление и понятие // Личность. Культура. Общество. 2005. Т.7, вып.2 (26). С.90.
[13] Barghoorn, F.C. The Soviet Cultural Offensive. The role of Cultural Diplomacy in Soviet Foreign Policy. Princeton, 1960. P. 10-11.
[14] См.: Голубев, А.В. «Звездный час» советской культурной дипломатии: 1929-1939 гг. // Россия и современный мир. 1999. №2. С.224-244.
[15] Голубев, А.В. «…Взгляд на землю обетованную.»: из истории советской культурной дипломатии 1920-1930-х гг. – Ин-т рос. истории РАН, М., 2004. С. 5.
[16] См.: Боголюбова, Н.М., Николаева, Ю.В. Теоретические аспекты проблемы внешней культурной политики // Америка и мир: история и современность. СПб., 2006. С.277.
[17] Kirby G. Public diplomacy and FCO. URL: www.britishcouncil.org
[18] См.: Голубков, Е.П. Маркетинг: Словарь-справочник. – М.: Дело, 2001. С. 164, 167.
правоведение и политология 